Василий Нацентов: лауреат XVII Литературного форума им. Н.С. Гумилёва «Осиянное слово» (2018) и обладатель дипломов 2 и 3 степени за 2017 и 2016 год.
* * *
темнота стоит по углам чтобы прятать фамильный хлам охранять свет там зверьё и птицы на все лады для небесных трав и во льду воды нет не то что смерти – прощенья нет
мы сидим за тихим большим столом на столе бокалы с сухим вином на столе свеча запечённый лещ вот закусим и тоже придётся лечь как на противень на кровать – снега ждать
мой последний мой вещий мой вечный сон на равнине русский старик вийон – за спину голубые руки он обвит по горло сухим плющом невесом не-высказан не-прощён между рам комариный трупик
* * *
Разве что-то останется? Господи, хоть бы осталось. Что мне для этого сделать?
Шорох дерева зимнего на самом краю дороги, съеденной солью. Там, где она начинается, и живёт чудо: радуга ждёт лета, драгоценные камни нарастают, как иней, и пахнет хлебом.
Выразить это, конечно, почти невозможно, но кое-что бледно мерцает: звёзды, глаза вдалеке, приснившиеся под утро.
Я не слышу музыку, я не вижу стучащие ветки. (От мороза, от ветра, из-за вращенья земли…)
Но что там, что там сжимается до человека, крестика, пикселя – и исчезнуть не может?
***
Небо оттепели тяжело − мокнет, меркнет моя рама, и слепое течет стекло речью птицы и Мандельштама. Мандельштама, и птицы, и всего, что наискосок, − влажной варежкою любви на ушибленный мой висок, на следы от земных нас, на мои и твои следы − плеском говора, плеском глаз, перешептываньем беды. Семенит и кивает дождь − на стекле он сутулится. Мандельштамово слово – дрожь − птичьим перышком до конца. Это шепот и поздний свет, стук дождя – будто треск свеч, это жил на земле поэт и просил сохранить речь.
